Поле памяти: очередной материал в рамках проекта «Жизнь музейных запасников. Взгляд хранителя»

Документальная память не имеет границ.  В каждом свидетельстве ушедшей в прошлое действительности — документы эпохи, которые бережно хранят музейные запасники. Это наследие последующих поколений,  которым суждено стать хранителями исторической памяти.  

На снимке 1950-х – простой сюжетный мотив:  мирное поле с колосящейся рожью. Нерасторжимо крепка связь этих простых и привычных слов. От них веет покоем, радостью труда, надеждой хлебороба на добрый урожай. Пахать, сеять, жать, молотить – самое мирное занятие. На фоне неповторимого сельского пейзажа — Ольга Никифоровна Кособуцкая, полевод колхоза «Родина» Сенненского района, перенесшая тяготы фашистской оккупации. Ее муж Фёдор Андреевич в первые дни вой­ны ушел на фронт, одной нужно было прокормить пятерых детей.

 После войны в деревнях, опаленных огнем жестоких боев, почти не осталось мужчин, не было ни лошадей, ни тракторов. А поле ждало сеятеля. Оно хотело принимать в себя зерно и зеленеть всходами, наливать колос и кормить людей. Тех, кто не вернулся домой, кто воевал. Солдат, женщин, детей, стариков. Всех, кому выпало жить и помнить. Почему же сейчас, глядя на этот снимок, мы вспоминаем войну? Давно не слышно разрывов бомб и снарядов, не свистят пули, не льется кровь. Война осталась за кадром, но незримо присутствует в нем.

 В июле 41-го  это хлебное поле было полем танкового боя. Кругом стоял сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа. Подминая посевы, танки гусеницами перепахали землю до основания.

 Это хлебное поле помнит тяжелые годы немецкой оккупации.  Ольга  Никифоровна не понаслышке знает цену хлеба в голодное время войны. Тогда хлеб пекли не из белой пушистой муки, а из картофельных очистков, из коры молодых деревьев, добавляя сухую траву. С мякиной, трухой, со жмыхом он казался желанней всего на свете. Но даже такого «хлеба» было недостаточно.

 В основе гитлеровской программы снабжения вой­ск продовольствием лежал метод не повышения урожайности, а снижения внутреннего потребления местного населения. Таким преступным путем оккупанты стремились добиться того, чтобы десятки миллионов людей голодали, но вермахт при этом обеспечивался всем необходимым. Вывозили хлеб, мясо, молоко, сыр, овощи, фрукты. Угоняли крупный рогатый скот, лошадей, свиней, овец. Для крестьян установили обязательные нормы сдачи зерна, скота, мяса, масла. Жесткие требования приводили к катастрофическому положению на селе. Если задания не выполнялись, людей наказывали. В штаб Сенненской партизанской бригады, в отряды из деревень начали приходить посыльные с просьбой забрать излишки продовольствия, остальное жители постараются спрятать. Летом 1943-го года, когда усложнилась обстановка на оккупированной территории, командование бригады и райком партии обратились к партизанам с призывом оказать помощь, чтобы быстрее и без потерь убрать выращенный урожай, а весной 44-го помочь провести весенний сев. Из протокола заседания бюро Сенненского райкома КП(б)Б от 10.04.1944 г.:

«…Во избежание срыва работ весеннего сева Сенненский РК КП(б)Б постановляет:

1. …Максимально уделять внимание вопросу помощи населению в проведении весеннего сева, тягловой силой, упряжью, рабочей силой и т.д.
2. Оказать населению помощь в ремонте сельхоз­инвентаря для весеннего сева…
3. Практиковать населению производить вспашку и другие полевые работы на коровах…».

  После освобождения Сенненского района в семьи фронтовиков стали приходить письма от отцов, мужей, братьев, сыновей. Ольга Кособуцкая бережно хранила эти треугольники, затем передала в районный музей. Они помогали выжить семье, в них — забота и любовь к родным людям, вера в близкую Победу и скорую встречу: «…Как вы там живете, мои дорогие? Как детки, помогают ли сыночки убирать свое поле? Как дела в колхозе? Имеются ли там лошади? Я сейчас под Кенигсбергом. Скоро добьем немца, и я вернусь домой…».

 Когда отгремели последние залпы Великой Отечественной, деревни еще долго залечивали нанесенные оккупантами раны. Ольга Никифоровна вспоминала, как женщины-солдатки, все еще ждавшие, несмотря на похоронки, своих мужей, весной 45-го собирались вместе и, продев палки через веревочные петли, распахивали часть полей и огородов. Они выбивались из сил, падали в изнеможении, вставали и продолжали работу. Вспахав, брались за бороны. Затем на поля выходили старики с лукошками. Сев требовал сноровки и опытной руки. Из их ладоней вылетали горсти драгоценных, на вес золота, семян. Их приносили на себе за десятки верст из райцентра, и так хотелось, чтобы каждое зерно обернулось колосом. Когда начиналась жатва, косили вручную косами и серпами, вязали снопы, складывали в копны, трудились допоздна. Дети под жарким солнцем босиком ходили по высокой, колючей стерне, с сумками через плечо и собирали колосья. Это была для каждого из них школа хозяйствования, учившая ценить хлеб. 

 Эта фотография рождает гордость: не сломлен, не потерял веру в будущее народ, он полон желания скорее стереть следы войны, вернуть жизнь родной земле. Чтобы приблизить его, на помощь сенненским труженикам  пришла вся страна. Со многих уголков Советского Союза на железнодорожные станции Богушевская и Бурбин стали прибывать вагоны с продовольствием, стройматериалами, оборудованием, сельхозтехникой, семенами. Из историко-документальной хроники «Память. Сенненский район» (2003 г.): «Всего за 1945-1946 гг. в колхозы района поступило 1089 лошадей, 2117 голов крупного рогатого скота, более 4 тыс. центнеров семян, 20 тракторов, 13 автомобилей.  В 1946 г. посевные площади зерновых культур в районе составляли 76 % довоенного уровня, а 15 колхозов освоили почти 16 тыс. гектар мягкой пахоты». Это были первые победы, и люди радовались им, потому что давались они нелегко.

 Бескрайнее поле хлебов уходит за горизонт. Истерзанное разрывами снарядов, мин, гусеницами танков во время тяжелой битвы оно возвратилось к жизни и вновь стало служить мирному делу. И в летнем стрекоте насекомых, шелесте ветра даже не слышно, где, в какой стороне этого пространства кипит жатва, разлетаются срезанные колосья и ссыпается оголенное золото в бункер комбайна. Родное, солдатское поле… Эти слова-символы навсегда вошли в наше сознание. В ряд с ними могло бы встать и Женское поле — то, что на снимке. Одно из тысяч полей Отечества — прославленных и безымянных — поле нашей памяти.

Бронислава ЖЕЛТОБРЮХОВА, 

главный хранитель фондов Сенненского историко-краеведческого музея.

Фото предоставлено автором.